Цвет мира — серый - Страница 48

Произнеся речь, толку от которой было не больше, чем от утренней речи инквизитора, латник сплюнул на землю и убрел куда-то на левый фланг нашей цепи, чтобы немного поспать.

— В сущности, он прав, — заметил Ланс, подытоживая услышанное. — Мы все скоты и ублюдки. И мы все умрем.

ГЛАВА 11

Ночью Густав пытался перерубить свои кандалы топором. Топор высекал искры, с гулким звуком опускаясь на звенья цепи, но желаемого эффекта это не приносило. Топор только царапал цепь, каждым ударом загоняя ее в сырую землю. Зато я понял, чем здоровяк руководствовался при выборе оружия.

— Допустим, ты освободишься, — сказал Ланс, когда Густав устал работать своим инструментом и, тяжело дыша, отложил топор в сторону. — Куда ты побежишь? Спереди Империя, сзади и по бокам — твои доблестные земляки, которые вряд ли пропустят человека с остатками тюремных цепей на ногах.

Густав промолчал.

— Тебе страшно, я понимаю, — сказал Ланс. — Но все мы смертны, и никто не будет жить вечно. Смирись.

Теперь страшно стало и мне.

Мысль о том, что никто не будет жить вечно, вряд ли служит хорошим утешением тому, кто знает, что умрет очень скоро. Может быть, даже этим утром.

Я был молод. Я много чего не успел попробовать в этой жизни и предпочел бы умереть в более зрелом возрасте, когда сама жизнь стала бы мне в тягость. Жаль, что судьба предоставляет такие шансы далеко не всем.

— От паники никому не станет легче, — сказал Ланс. Странные слова для человека, который последние дни только и делал, что сеял панику. — Если вы будете держаться меня и сделаете все, как надо, вы можете остаться в живых. Шансы невелики, но все же…

— А что надо делать? — спросил я.

— В первую очередь, не поддаваться страху, — сказал Ланс. — Когда-то очень давно и очень далеко отсюда существовала каста профессиональных воинов, чьим девизом были слова: «Живи так, как будто ты уже умер». Вы понимаете, о чем это?

— Не совсем, — признался я. Фраза была похожа на многочисленные изречения лорда Вонга. От нее прямо-таки веяло чем-то тхайским…

— Когда ты примешь мысль, что ты уже умер, что ты находишься на самом дне и ничего более неприятного с тобой просто не может произойти, страх отступает, ты становишься истинным воином и обретаешь силы творить невозможные вещи, — сообщил Ланс, — Вряд ли у кого-то получится достичь такого состояния за одну ночь, но стремиться к этому надо.

— Ты издеваешься?

— Не в этот раз.

— И много ты видел людей, которые приняли такое и смогли творить невероятные вещи?

— Ну есть такие, — сказал Ланс. — Например, я.

Имперская армия появилась на рассвете.

Точнее, мы увидели ее, как только начало светать и первые лучи восходящего солнца разогнали тьму.

Имперцы построились и заняли свои позиции еще ночью, их штандарты развевались на слабом ветерке, их ряды были стройны, и их было… много. Гораздо больше, чем защитников Каринтии.

Наш латник буркнул что-то невнятное, нахлобучил на голову шлем и встал впереди нас. Что ж, судя по всему, он умрет первым.

Ополченцы в спешном порядке занимали свои позиции. Лучники натягивали тетивы и готовили колчаны с запасными стрелами.

Больше с моего места ничего нельзя было рассмотреть.

Над рядами имперцев пронесся звук боевого рожка, и они двинулись на нас. Неспешным, прогулочным шагом. Строй они держали просто идеально.

Никто даже не делал попытки вступить в переговоры. Все было предельно ясно с самого начала.

— Орлы, — сказал Ланс, явно не имея в виду местных ополченцев. — Любо-дорого посмотреть.

Густав выругался.

— Впереди идет легкая пехота, — заметил Ланс. — Это здорово облегчает нашу задачу.

Густав выругался еще более витиевато и грязно.

Скованные цепью смертники начали волноваться. Все большее число людей оглядывались назад, но там их взгляды натыкались на шеренги лучников, стоящих на холме.

Бежать было некуда.

Ланс небрежно воткнул свой меч в землю и оторвал рукава своей рубашки. Обнажились длинные, тонкие, жилистые и покрытые многочисленными шрамами руки. Я впервые заметил, что правое запястье Ланса было обмотано какой-то грязной тряпицей. Раньше, на фоне остальной рванины, это не так бросалось в глаза.

— Теперь слушайте меня, — сказал Ланс. — Для того чтобы наш план сработал, нужно навалить тут побольше трупов. Поэтому минут пять-десять нам придется простоять. Трупы буду валить я, а вы постарайтесь выжить. И еще постарайтесь мне не мешать, ладно?

Я буркнул в ответ что-то невразумительное. До этой секунды я даже не знал, что у нас есть какой-то план. И тут случилось странное.

Ланс не стал доставать свой меч из земли. Вместо этого он провел рукой по воздуху и извлек оттуда — из воздуха, откуда же еще — другой меч.

Это был очень странный жест.

И это был очень странный меч.

Он был черный. Не грязный, не ржавый, а именно черный. Отполированное длинное лезвие не отражало свет, а словно поглощало его. И хотя на мече не было ни одной зазубрины, он выглядел как нечто очень древнее. А еще он выглядел чужеродным, словно ковали его не в этом мире и не человеческие руки. Это, конечно, чисто субъективное ощущение, но оно почему-то было именно таким. Одного взгляда на это оружие было достаточно, чтобы понять — перед тобой не просто очередная заточенная железка, предназначенная для убийства людей, а нечто большее, чем просто оружие. А может быть, на общем впечатлении сказался тот факт, что обычные мечи из воздуха не достают.

— Ты маг? — спросил я.

— Нет, — сказал Ланс. — Просто знаю пару трюков.

Я огляделся по сторонам. Никто не обратил внимания на творящиеся тут странности, взгляды заключенных были прикованы к приближающимся имперцам.